При первой встрече, когда мы договаривались об интервью и я пыталась объяснить "цели и задачи" предстоящего разговора, он сказал: "Не место красит человека, не инструмент красит музыканта. Я могу играть на любом инструменте". - "А на "Урале" могешь?" - наехала я, не подумав. - "Могу. Давай "Урал" - сыграю!" Эх, если бы я знала тогда, как трудно нынче найти в Москве "Урал"! Все, к кому я обращалась в поисках легендарного инструмента, с умилением вспоминали молодость и вздыхали: "Да, были люди в наше время, не то что нынешнее племя..." - в смысле, способные на этом играть. Но помочь ничем не могли. Итак, шел поиск, а тем временем мы успели побеседовать. Мой собеседник - гитарист Виктор Зинчук. Начался разговор с двух заявлений. Первое: "Вообщето я от техники далек. Мой первый опыт общения с электротехникой - в школьные годы вставил предохранитель в телевизор, после чего он взорвался. Мой последний опыт - в машине прикрепил антирадар проводами, в результате загорелась электропроводка. И так - всю жизнь. У меня руки не оттуда растут. Они - для инструмента". Второе: "Еще раз говорю, главное - музыкант, его способности, мировоззрение, переживания. Мы сейчас ударимся рекламировать инструменты, а они только помогают. И не надо из них делать что-то сверхъестественное". - И все-таки, какой инструмент у тебя? - Fender. Два Fender "Stratocaster". Два - потому что на концертах рвутся струны и я заменяю одну гитару на другую. Почти одинаковые. У одной - активные датчики, лады пропиленные - модель "Yngwie Malmsteen". На другой стоит звукосниматель Seynour Duncan модель "JB" (Jeff Beck). Меняю их в зависимости от обстоятельств. Мне нравится универсальность тембра "Stratocaster": у меня много различной музыки в репертуаре. Есть еще две акустические гитары Ovation. Есть еще заказная акустическая гитара мастера Николая Анисимова. - Струны? - Разные, тоже от обстоятельств зависит. Мне нравятся толстые струны - особенно в роковых вещах. 0,7 - 0,8 для меня тонковаты. По-моему, звук высекается лучше, если струна натянута сильнее. Больше усилий нужно прилагать, тогда усиливается энергетика звучания. У меня стоят Fender "Extra", то есть те, которые сочетаются с инструментом. Еще - "Erney Ball". И еще "Double play process" фирмы Каman - очень прочные, долго служат. А на акустике - нейлоновые разные (например, La bella) в зависимости от исполняемого произведения. Я люблю настоящий звук гитары и даже в студии не люблю писать с пьезодатчика. - Тогда какой микрофон? - Понятия не имею! Тот, что есть на студии. - Шнуры? - Шнуры часто меняются: дарю кому-то, мне дарят. Klotz хорошие. А в принципе, любые фирменные - наши шумят. - Обработки? - Я не особенно много внимания уделяю гитарным примочкам. В студии, например, можно добиться более интересного звука, играя просто в усилитель с прегрузкой. Это вычислила еще группа "Deep Purple" и подобные ей... Я часто пользуюсь этим приемом, чтобы прописать подклад, когда пишу гитару наложением. Атак... Подбираю. Fender - своеобразная гитара. Она может не звучать с самыми, казалось бы, апробированными приборами. У меня Korg - дисторшн, старый. И ламповый Mesa Boogie. С ними хорошо звучит. Есть и другие примочки, не только ламповые, но с ними сложнее. Скажу только, что студийные рэковые обработки по частотным характеристикам все равно лучше, поэтому на студии желательно пользоваться ими: компрессорами, дилэем и так далее. - Все-таки, до какой степени музыкант должен разбираться в аппаратуре и прочей технике? - Должен иметь представление, чтобы не вляпаться когда-нибудь. Особенно в нашей стране. Но по большому счету, должно происходить разделение. Музыкант занимается музыкой, режиссер, саундинженер - общей картиной, инженер по подзвучке - подзвучкой и так далее. Музыканту важно одно: хорошо ли ему, слышно ли, комфортно или нет. - У тебя есть свой звукорежиссер? И где ты пишешься? - Где придется, но в основном, в студии "Монт" (Mont), она раньше в ДК Свердлова была. Там Саша Кузьмичев звукорежиссер, именно с ним удобно работать. - Как проходит студийная работа? - Тяжело, мучительно. Как у всех. Если жесткие временные рамки - пишем быстро. А вообще, иногда я долго сосредотачиваюсь. Могу прийти и ничего не сделать. Ну, не идет! Тогда лучше подождать того момента, когда будет максимум экспрессии, максимум точности, энергии, характера. Потому что то, что там запечатлено - это один раз и навсегда и должно быть самым лучшим. Иногда ночи не спишь... Но к ночным записям я сейчас стал плохо относиться. Раньше много писался ночью, сейчас нет: ночью ритмы кажутся более медленными, состояние заторможенное. Самое лучшее - вечернее ощущение, оно более правильное. - Когда ты приходишь в студию, ты точно знаешь, как все должно звучать? - В принципе да, но прямо в студии появляются новые краски, какие-то неожиданные находки, и часто очень интересные. - Часто переделываешь вещи? - Бывает. Это невротическое желание возникает частенько. Когда слушаешь, думаешь, что вот прошел уже год-два, появились новые тембры. Хочется еще лучше сделать, еще лучше... А потом понимаешь, что этого делать не надо. Потому что самое ценное - не современный тембр, а тот характер, дух, который был в это заложен. Поэтому мы сейчас часто заслушиваемся расстроенными гитарами старых блюзовых исполнителей. И даже наши ВИД слушаешь - звучит с характером. Некоторые сейчас переписывают свои старые песни с секвенсером - вроде бы все как нужно, а уже не то! Потому что дух времени утерян, состояние души другое. Словом, я не сторонник преобладания технических средств над внутренней ценностью произведения: пусть запись будет не с самыми лучшими тембральными красками, но будет сыграно в характере. - Бывает так, что записал вещь, после сведения прослушал и переделываешь? - Бывает, бывает. Пересведение... Я очень нервничаю, выкуриваю по две пачки сигарет, сердце прихватывает. Тяжело... Для меня работа на студии очень нервная. - Ты участвуешь в сведении? - Да, конечно. Это же моя музыка или мои обработки классических произведений. Я сам пишу аранжировки, присутствую при создании партий, с каждым музыкантом работаю, добиваясь от него того, что мне нужно. И в сведении участвую. - На Западе, как правило, музыканты при сведении не присутствуют. Только саундпродюссер... - Да, там выгоняют. Я писался в Италии с хард-роковой группой "Fill di Ferro", но пожелания музыканта все равно учитываются. - Многие группы стремятся создать в студии эффект концертного звучания... - Между концертным и студийным звуком большая разница. Концертное обладает большей живостью, но неизбежны большие огрехи. Студийное более дисциплинированное, причесанное. Именно поэтому использование фонограммы на концерте выглядит неорганично. Каждому - свое. На концерте надо работать, как на концерте, а в студии, как на студии, - более тщательно. Кому-то нравится, когда они добиваются эффекта концерта, делают нестройное звучание гитар, играют не вместе. Это их стиль - ради Бога! Но мне нравится, когда все очень точно. - Сам ты какую работу предпочитаешь - на концерте или в студии? - Не знаю. Бывает, играет человек на концерте - вроде все у него звучит, а гитарист холодный. Это студийный музыкант. Но концерт - не есть прослушивание фонограмм. Мне надо, чтобы меня воспринимали, как личность. Я каждого должен убедить - напрячься и "прокачать"... Я - концертный музыкант. И студийный - всякий. - Какие музыканты работают с тобой в студии? - Разные... Те же, кто на концертах. Иногда другие - я придирчив к студийному звучанию. Басисты - Игорь Федоров, Александр Иншаков. Кузмичев иногда с басом помогает. Юрий Скрипкин - барабанщик. А гитары сам пишу. - А кто программирует секвенсер? - Все сам. У меня Yamaha QY20. Он мне нравится, потому что маленький и на нем удобно работать в дороге - в самолете, в поезде. И на кухне. (В ответ на глупый вопрос: "Как в таком маленьком секвенсере помещается столько музыки" Виктор смеется: "Понятия не имею! Сам удивляюсь".) - А какой синтезатор? - Какой придется. Стараюсь использовать сэмплерные звуки, хотя в каждом синтезаторе можно найти один свой звук. В американских более сочные звуки. В студии часто использую Hammond - орган настоящий. А секвенсер... Существует масса других, с лучшими тембрами. Но это уже надо у клавишников спрашивать. Я гитарист. - Инструменты в студии и на концерте одни и те же? - Гитара, малый барабан - да. Они дают основу. Остальное - как получится. Порой в студии хочется придумать что-нибудь новое, пригласить живых музыкантов, сыграть смычком. На концерте с этим сложнее. - О гитарах. На чем играл раньше? - Ibanez. (Смеется, вспоминая об "Урале".) Все было. Была какая-то "Торнадо", была гитара за 35 рублей со звукоснимателем за 7 рублей. И на "Урале" играл - на танцах на Северном Кавказе, иногда сшибая пальцы в кровь. Но был очень доволен, и все были довольны. Иногда в компании приходится играть на гитаре, в которой торчит вилка, чтобы гриф приподнять, но все равно играется, и можно гитару как-то приспособить, и лучше иметь хоть что-то, чем вообще ничего. - О "серьезных" инструментах: существует ли что-то, что хотелось бы иметь? Какие еще инструменты нравятся? - Нравится по звучанию агрессивная гитара Ibanez JS (Joe Satriani), но гриф для меня широковат. В принципе можно сделать по индивидуальному заказу, но пока не успел. А хотелось бы. Gibson Les Paul хорош. Вообще, к старым инструментам отношусь с должным уважением. Gretsch и другие - очень дорогие гитары. Их цена говорит сама за себя. Но использовать их в моей стилистике лучше для какой-то определенной вещи. - А ты используешь? - Когда удается. Использую, например, лютневую гитару - акустическую. В будущей пластинке ее будет много. - На концертах у тебя свой звукорежиссер? - Я стараюсь приглашать Витю Иванова. Он больше гитарист, музыкант - и это самое главное. Потому что концертное звучание иногда может быть неправильным, но цепляет за живое. Когда за пультом музыкант, он это чувствует. - Как происходит настройка перед концертом? - Как обычно - по общей схеме: барабаны, гитара, вокал. Конечно, больше внимания уделяется гитаре. - Кстати, усилитель у тебя свой? - Нет. На студии я люблю Marshall, а на концертах пользуюсь тем, какой поставят. - Ну, скажем, ты приходишь, а там стоит Реаvey, с которым у тебя звук, по идее, не должен получиться... - А концерт все равно должен состояться! Поэтому мы отстраиваем звук, и я играю. - Но как? Что ты делаешь? - Никак. Играю через Peavey. Добавляю больше средних, корректирую. Люди думают, что звук зависит от усилителя, а на самом деле звук зависит от исполнителя, формируется им. Можно своей энергетикой добавить звучание... - О`кей, я тебе дам в руки "Урал" и поставлю усилитель "Родина". Ты сможешь сделать свой звук? - Смогу. Я буду их вертеть, пока не почувствую, что звук стал ближе ко мне. - Это "ближе", может быть, и будет максимально возможным для "Урала", но он будет далек от того, что нужно. - Естественно. Но придется смириться. Я уже сформировался как исполнитель-профессионал. Я, как Рэмбо: если ему нечего будет есть - он найдет в лесу и съест то, от чего другого своротит. И я буду играть, потому что по-другому нельзя. Я много езжу по стране, везде разная техника. И если бы я каждый раз стонал: "Ай, не мой звук!" и хандрил - ничего бы не достиг. Я как-то больше практик. Конечно, я люблю Marshall и, когда есть возможность, прошу именно этот усилитель. А вот, например, сегодня вообще все работали в пульт - долго трудились и нашли приемлемое звучание. (Дело происходило в клубе "Розентол".) - Насколько важны для тебя мониторы? - Важны, потому что нужно слышать и контролировать. Гитара - такой инструмент... Если есть отдача, она начинает звучать более проникновенно, более сочно. Да, мне нужно слышать ее в подзвучке, но как музыкант скажу: можно играть и без монитора. Многие начинающие музыканты часто жалуются на то, что не слышат себя в мониторах: "Не слышу, поэтому играю не вместе". Надо уметь чувствовать. Главное - сыгранность и ощущение доли. Не от подзвучки это зависит. - Что просишь вывести в монитор? - Все в целом, но гитару больше. Вокал, когда пою. - Что нужно гитаристу для своего, узнаваемого звучания? - Сейчас можно многое навернуть с помощью разных эффектов. Хорус, октавер... Примочки разные. Определенный тип гитары: Gibson от Fender и от Washburn отличается по звуку. Усилитель, студия - все в результате складывается. В зал надо почаще выходить - слушать. Звук складывается из приемов твоих, из музыкального материала. - Допустим, вот мне дают кассету. Я слушаю и сразу узнаю - это играет Зинчук. Тебя можно узнать? - Многие говорят, что можно. Слышно, что именно я играю. Даже когда я работал у Антонова и играл соло "От печали до радости", и тогда узнавали меня. Мне в то время нравился Марк Нопфлер, я был под его влиянием. - А какие еще гитаристы на тебя оказали влияние? - Ван Хален, Хендрикс, Сеговия, Пако де Лусия, Джо Сатриани... И Иоганн Себастьян Бах - как композитор. Гарри Мур, Пэйдж, Блэкмор - все близко. Гилмор - колоссальный человек. - Ты все "душевных" таких называешь. - А я сам такой. - А "скоростные" типа Мальмстина, Макалпайна? - Не очень нравятся. Конечно, я отдаю дань уважения их технике, но меня это не очень трогает. Да, я сам иногда так играю. Но я играю классические произведения. Например, Прелюдия и Фуга До Минор из "Хорошо темперированного клавира" на гитаре. - Тебе приходилось работать на съемках под фонограмму? Это тебе тяжело? - Это необходимое условия на съемках - иначе не будет качественного звука. Мне это несложно. Я все равно играю и пою по-настоящему. Играю с той же экспрессией и отдаюсь полностью. Я могу исполнять одну и ту же вещь по 100, 200 раз, но все равно как в первый раз. Я так устроен: как только музыка начинает звучать, во мне что-то включается, зажигается и начинает работать. Организм такой.
К моменту назначенного "следственного эксперимента" с легендарным "Уралом" найти таковой все еще не удалось. Зато откопали нечто еще более древнее - гитару "Тоника", выпускавшуюся еще до "Урала" тем же свердловским заводом. Ст-р-р-рашный инструмент! Эксперимент провели. Сыграл. Ей-богу, сыграл. Правда, включалось все это в старый разрушенный "Маяк", и звук... "Полет шмеля", "Чардаш" и баховскую "Шутку" Виктор изобразил, что и запечатлел фотограф, он же - свидетель. А это фото ниже - оно для тех, кто не знает: так выглядит настоящий "Урал".
